Борюсь с пером. Оно суть нож в спине, стрела в пяте и пуля в сердце.
Боюсь герой. Ведь ложь во мне, вокруг и вне, за каждой дверцей.

Ворота в новый мир

Специальная аннотированная версия

Это анекдот, который мог быть быть короче. И написать его стоило лучше.

mick_ekb

Язык сериальный, сюжет примитивный, интриги никакой. Юмор не смешной.

sergey fomichov

– Дорогой, поговори с Грегом, скажи, что все будет в порядке. Если этим займусь я, то все твои коллеги узнают, какая уродливая у тебя жена.

– Успокойся, ты прекрасно выглядишь и без этого макияжа. Кроме того, насколько я знаю представления своих коллег о красоте, на этом балу точно не будет никого красивее тебя! Только не забудь, что я говорил про помаду. Для нашей семьи, как и для моей компании, этот выход в свет как ворота в новый мир.

– Я нашла самый походящий оттенок – «Маггемит Рэд». Что скажешь, не слишком ли вызывающе?

Норман Джей закончил поправлять свой красный галстук перед зеркалом, одобрительно чмокнул жену в щечку и по ее просьбе направился в комнату сына выполнять работу счастливого отца их небольшого семейства. Он легонько толкнул приоткрытую дверь детской – Грег сидел на краю кровати, и с тоской смотрел в пол.

Старайтесь избегать подобной двусмысленности. Здесь достаточно /чмокнул жену и направился/, ведь не суть важно в дальнейшем, как раскрытие характера героя, что он подкаблучник. Не нужны лишние слова=перегруз текста. <…> А вообще… — это излишнее наполнение текста, причем, уводящие читателя в сомнения, а не в точный авторский путь…

Larnil

– Эй, Джи-Джей, не кисни! Там будет много ребят, ты повеселишься с ними… — ободряющим тоном начал Норман, но по взгляду сына понял, что это не лучшая тактика, — Ну или хотя бы наешься сладостей до отвала. Я слышал, что будет трёхметровый торт!

– Это в длину или в высоту? – спросил Грег. В голосе мальчика отец расслышал плохо скрываемый интерес, но сразу стало понятно, что он нашел то, чем можно заманить сына на корпоративный вечер в честь выхода их строительной компании на международный рынок.

– Кажется, это будет куб, — засмеялся Норман, — тебе точно хватит. Но если этого мало, то я познакомлю тебя с отличным парнем, сыном моего заместителя. Я слышал, что у него есть такой же наручный компьютер, как и у тебя. Ты же всегда хотел поиграть по сети со знакомым из оффлайна?

Зачем-то сцена с описанием похода на бал/корпоратив. В этой сцене отец разговаривает с сыном, как с шестилеткой. А мы выясняем, что сыну 14.

mick_ekb

Грег наконец-то поднял голову и улыбнулся. У него уже целый месяц был «НарКом ТриСиПи», но он так и не почувствовал радость от игры с друзьями – в школе никто не мог позволить себе такой же, а знакомых за ее пределами у мальчика не было. Кроме того, он переживал, что ему уже почти четырнадцать лет, а у него не так много друзей, да и с девочками он еще не целовался. На самом деле, он не особенно этого хотел, но практически все парни в классе уже похвастались своими достижениями, а Грег обо всех этих делах имел лишь смутное представление.

– Ладно, пап, я поеду. Просто мне кажется, что я буду чувствовать себя немного неловко, — сказал Грег.

– Привыкай, сынок. Теперь наша семья часто будет посещать такие приёмы. Да, мои коллеги не самые приятные существа, но многие из них вполне замечательные люди.

Диалоги не убедили. Хотя я допускаю, что  в будущем, или в другой реальности — именно такая беседа отца и сына может произойти. Но тогда допускаемая условность должна найти отражение в остальном мире, он должен быть странным, другим.

sindrom777

*****

В огромном зале отеля «Арес Пэлас» действительно стояло три кубических метра бисквита и всевозможных начинок, покрытые красной мастикой и местами тонким слоем пищевого золота, из-за чего он отражал высокие колонны из красного мрамора, паркет из красного дерева и алые, багряные и коралловые платья, в которых пришли гостьи вечера.

Норман уже познакомил Грега с его ровесником Джереми, как и обещал, и контакт был установлен – как между парнями, так и между их устройствами. Грег предвкушал игру, но его немного смущало то, что быстро перемещаться по залу не получится – повсюду взрослые, и не хотелось бы им мешаться.

В первой части было ощущение, что ГГ — это отец семейства, Норман. Но потом оказалось, что рассказ все же про Грега. От этого было легкое ощущение диссонанса.

Лис-книгофил

– Ну так что, начнём? – спросил Джереми. – Мне уже не терпится посмотреть, как это будет работать. До получения уровня нужно найти еще чуть больше двадцати жукоподов, и я чувствую, что они здесь есть.

до конца рассказа еще чуть больше двадцати строк, и я чувствую, что они не помогут

relentless

За двадцать минут они вместе расставили сети по всему периметру зала – до уровня хватило каждому из парней. До следующего нужно было очень долго играть, тем более, что почти вся доступная им территория была зачищена от этих виртуальных жучков. Бродить по залу, уткнувшись в экран, быстро наскучило, а торт пока еще не разрезали.

– Слушай, Грег! А ты знаешь во что я играл, пока ты не пришел?

– Даже и представить не могу, — ответил Грег, — а у тебя что, есть и другие игры для «Наркома»?

– Нет, это оффлайн-игра. Неужели ты думал, что мы на этой вечеринке единственные подростки? Все просто ушли в отдельную комнату, чтобы взрослые не видели, чем мы занимаемся. Да и, честно говоря, у меня уже глаза болят от обилия красного цвета.

– А что это за игра? Может быть расскажешь правила? – Грега интересовало, что в ней такого, что может не понравиться взрослым.

– Ты когда-нибудь слышал о «Бутылочке»? Это та, где надо целоваться, если на тебя покажет горлышко бутылки. Мы взяли пустую бутылку из-под вина, не очень хотелось бы, чтобы родители думали, что мы сами ее и выпили. А вообще…

Сердце Грега застучало чаще и дальше вместо слов нового друга в ушах было только быстрое биение. Занятый своими мыслями мальчик даже не сразу понял, что Джереми привел его к двери в ту самую комнату, в которой проходила игра.

– Ну всё, заходи первым, я закрою за нами.

Вдохнув поглубже, Грег вошел внутрь. Помещение и без того было небольшим, но усугубляло положение то, что здесь было полно подростков примерно его возраста или даже немного старше. Все они практически одновременно повернулись в сторону вошедшего. Прошел небольшой смешок, ребята начали радостно приветствовать новичка и единогласно решили, что именно он должен сейчас начинать новый кон. Грег присел на колени и дрожащей рукой закрутил бутылку.

Пока от стекляшки во все стороны отлетали полоски света, у Грега было время изучить собравшихся. Почти все они выглядели очень невзросло и были похожи на его одноклассников и одноклассниц. И всё-таки одна девушка – заставила парня обратить на себя внимание своей неземной красотой. Грег не мог отвести от неё взгляд, она будто бы гипнотизировала его. И, как назло, горлышко показало именно в её сторону…

– Ого, да тебе выпала Аэлита! – услышал он имя незнакомки.

Живой круг начал радостно улюлюкать и смеяться, кто-то начал скандировать: «Целуй Аэлиту!», и это быстро подхватили другие мальчишки. Лицо Грега стало еще более пунцовым. Он встал с колен и быстро выскочил в дверь. Джереми вышел следом за ним.

– Эй, ты чего, струсил что ли? – спросил он. – Неужели ты никогда не целовался раньше?

– Я не трус, – ответил Грег, – и я не целовался, но дело не в этом.

– А в чем же? Ты чего-то стесняешься?

– Мне было бы неудобно признаться в этом при всех, особенно перед этой девочкой, – сказал Грег. – Я не знаю, где у марсианок находятся губы.

Последний абзац для вау-эффекта (ну стандартно же, поворот, прыжок, поворот и опля! — в конце, чтоб все ухты! Сама этим грешу) слишком скомкан и оставляет ощущение недосказанности. Девушка вообще красивая или как с картины Пикассо, что губы искать надо? Много вопросов, мало ответов.

Gudrun_Pak

Очень милый, теплый рассказ со взрывной концовкой. Автору спасибо!

Лис-книгофил

Э-э-э, мммм. Ладно, с темой тут очень скользко. Как таковых оппонентов нет. Это, скорее, командная работа  :). Второй недоуменный вопрос: мальчик понял, что Аэлита – марсианская девочка, но где у нее губы не знает? Пять вопросительных знаков.

Ну ладно, фиг с ними, с условностями этими. Но в чем смысл всего этого вообще? Две страницы ради того, чтобы убежать по неясной причине? Пацан?! Да перед остальными так себя повел? Станиславский. Не верю.

gamayunov

О причудливости памяти

Иногда мне в голову приходят мысли, которые должны были возникнуть в ней давным-давно. Скажем, на этих выходных моя память, надо сказать, без особой на то причины, обращалась к корпусу текстов «Литературной газеты», которую я периодически читал в 2006-2010 годах.

Среди прочих я вспомнил довольно консервативный, как и сама газета, текст о том, что существует отдельный тип людей, которые всегда будут против. Автор приводил немало фамилий известных общественно-политических деятелей, которые находились в оппозиции как к режиму СССР, так и к режиму в России. Посыл сводился к тому, что, дескать, у них в крови недовольство, им никак не угодишь, поэтому равняться на них не стоит.

И вот сейчас, ни с того, ни с сего, я вдруг осознал в чем была ущербность логики этого тезиса. Первая, поверхностная, заключалась в том, что было бы некорректно напрямую противопоставлять режимы Советского Союза и России конца 2000-х годов, поскольку они не являются антиподами. Но вторая, более глубокая проблема была в том, что априори существование идеального государственного режима невозможно, чего колумнист совершенно не учел.

А вот в иной раз вспомнилась мне замечательная история о ненависти к реалити-шоу «Дом-2». В описываемые времена в «Литературной газете» была дикая травля этого проекта, каждый номер появлялся очередной довод в пользу закрытия разлагающей народ передачи. Заметьте, это было в тот момент, когда еще не существовало никаких православных активистов. А вот теперь у нас есть и активисты, и «Дом-2», который им абсолютно никак не мешает. Сейчас, кстати, подумалось, что телеканал «Спас» мог бы приобрести этот телеформат и успешно его адаптировать: 15 молодых людей строят храм, одновременно пытаясь избавиться от грехов. Вишенкой на торте было бы завершение сезона в духе голдинговского «Шпиля».

В общем, не читайте до обеда советских газет.

Заметки о юморе

Почему я не могу жить без юмора? Он необходим мне как защита от этого ускоряющегося, расширяющегося и углубляющегося мира, которому я противопоставлен. Юмор для меня является инструментом, который переворачивает в моей голове все нейронные связи таким образом, чтобы я мог не бояться трудностей и проблем.

Так вот в этом мире всё сложнее ориентироваться. Каждая область знания требует все больше ресурсов на ее усвоение, и эти области знания увеличиваются в размерах в геометрической прогрессии. В каждой из них появляются свои специалисты и эксперты, тренеры и аналитики. Меня, если честно, пугает то, что любые человеческой деятельности обрастают подобными функционерами. Юмор не нуждается в этом регулировании, это свойство разума, оно отличается у всех людей. А вот индустрия производства юмора нуждается, и она таких людей воспроизводит.

Я полагаю, что юмор как свойство человеческого разума не может подвергаться критике, поскольку это лишь одно из проявлений деятельности мозга. Нельзя говорить о качественном юморе или некачественном. Так можно говорить только о продукте индустрии производства юмора, то есть отдельном выступлении, передаче и так далее.

Что касается критики в юморе, то ей может подвергнуться только продукт и лишь с точки зрения потребителя, что будто являться лишь анализом рыночных свойств продукта. Критик же в искусстве имеет другую функцию, там больше критериев, школ и течений, с постулатами которых и сравнивается объект исследования.

Можно говорить лишь о присутствии юмора, либо о его отсутствии. Это легко проанализировать, поскольку юмор имеет различные формы проявления и его использование осуществляется с помощью определенных шаблонов

Юмор не требует обоснования, почему та или иная шутка смешная. Более того, одна и та же шутка перестает быть смешной, будучи повторенной дважды. К тому же, многое в шутке зависит от контекста, как известно, и её качество может измениться. И никакой критик не заставит смеяться над шуткой, поскольку восприятие шутки зависит от личного опыта.

И напоследок. Чем больше плохого юмора, тем больше люди ищут хороший юмор.

Ричард Бах «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»

Идут годы, но эта книга всё ещё остается одной из лучших, что я прочитал (и одной из немногих, что я перечитывал неоднократно).  Причина тому кроется не только в бескопромиссном нонконформизме идей, заложенных в этом произведении о мире чаек, в котором только личность имеет имя, но и в особой иронии, возможно, привнесённой переводом, но, по моему мнению, заложенным автором. Несмотря на всю серьёзность подачи, Бах ни на секунду не дает нам забыть о том, что речь идет всего лишь о птицах — после духоподъёмного монолога один из героев вполне может прочистить клюв прямо на глазах у читателя, или щипнуть себя за перо, что безусловно высокую планку патетики речей. Да что там разговоры, ну не комично ли наблюдать чаек, обладающих именами, более пригодными для викторианской Англии? Просто представьте на секунду гордую и возвышенную птицу, откликающуюся низким басом на имя «Джонатан Ливингстон». Подобная двойственность позволяет каждому читателю увидеть в книге что-то свое, за что она и достойна внимания.

заметки: часть 3

1.

На самом деле, появляясь в социальные сети люди подписывают новый этический кодекс. Отныне мы можем круглосуточно наблюдать за жизнью своих друзей и знакомых, но утрачиваем право их потревожить.

2.

На днях девушка сказала мне, что раз на улице холодно, то она будет в розовой кофте. Несмотря на то, что мы живём вместе уже почти год, я представил себе совершенно абстрактную кофту розового цвета. Это позволило мне задуматься над вопросом человеческого восприятия.

3.

ДиКаприо невыгодно получение «Оскара». Сейчас он — живой культ, мем и символ противостояния высоколобой американской киноакадемии, состоящей из профессионалов, и «обычных» (имеются ввиду не только обыватели, но вообще все, не являющиеся членами киноакадемии) зрителей, которые любят Лео и всей душой ратуют за его увековечивание.

4.

Настало время себе признаться: мы считаем лень национальным достоянием. Авось — наш идол. Русский не хочет подняться с колен, потому что ему и так сойдёт — хотя бы не видно, что брюки в грязи.
За семьдесят лет нас научили очевидно несправедливой мысли: от того, насколько ты полезен обществу, как много ты делаешь для людей, ничего не зависит. И эта мысль — хуже рабства.

 

Город

Я в очередной раз пожалел, что до моей остановки из центра ходят только троллейбусы — с детства всегда был приятен стук металлических колёс о рельсы. Постояв на светофоре, я перешёл дорогу к трамваю. Поеду до вокзала, а там пешком.

Красный вагон был пустым, холодным и, при ближайшем рассмотрении, ржавым. Я сел на второе с конца у окна. Кондуктора почему-то не было. Я присмотрелся к кабине водителя — они оба были там. Ко мне вышли с протянутой рукой, я не знал, что сказать, отдал им флаер, который мне всучили на площади, увидел широкие глаза сам сделал такие и говорю сейчас выйду меня выпнули я выпал в кашу из снега и песка и на меня мчится корейская машина я отряхнулся сел на скамейку в парке подошла девушка обняла и спрашивает хочу ли я согреться, на что я отвечаю: «Пошли к тебе».

Она медленно снимает с меня куртку, ботинки я сам, я захожу в зал. Ковёр ворсистый, кафель. Она садится на колени, руки сложены, я спрашиваю, это надолго мы тут. Мы ложимся рядом, гладим друг друга по волосам и смотрим в глаза. Всё в дыму пахнет густо и терпко дышать сложнее но я не могу раздеться не согрелся ещё я ковёр одно целое завернулся пока она встала налить мне чего-то я огромный рулет говорит она и смеётся посылаю её а она целует всю мою беспомощность.

140114

Человек одиночествует. Хочется ему после особенно удачного дня попасть под машину с улыбкой на лице, но нет, ничего счастливого. Именно сегодня тебя, стоящего на тротуаре, буду пропускать. Никто тебя не выслушает! Все только говорят. Но что поделать, такова жизнь. Если родился с большими ушами, то будь добряком , вникай в чужие проблемы, разбирайся. Хотелось бы послать всё, но не могу — такова уж моя репутация. А во мне уж много накопилось. Выплеснуть всё в слезах, блевотине? Первое слишком ценное, второе — противное. Я готов копить. Готов копить, а затем изливать благородным потоком из себя сразу в сточную трубу. Она мой спаситель, мой ориентир в этом безбожном мире, заблудившемся в этих новых координатах.

Загадка авто

Катится по ночной улице этот автомобиль. Вроде бы ничего особенного, только я его вижу каждую ночь. Встаю выпить стакан воды, гляжу во двор с высоты своего этажа, а там этот он едет.  Сейчас это уже перестало вызывать какие-то эмоции. Первую неделю, помню, меня это удивляло, в начале второй стало пугать, отчего я решил немного лежать в кровати, прежде чем встать и промочить горло. Но и тогда он попадался мне на глаза. Возвращаясь в кровать, я некоторое время не мог заснуть, всё размышлял, каким образом происходит так, что это повторяется каждую ночь. В конце концов, этому дрянному механизму удалось на пару дней лишить меня сна.  Тогда я решил, что всё это неспроста. Первой моей попыткой борьбы стало решение налить стакан заранее с вечера и поставить возле кровати. К сожалению, с непривычки, я обронил его, после чего мне пришлось пойти за половой тряпкой. Из коридора я бросил короткий взгляд на окно на кухне — оно озарилось светом проезжающего авто.  С тех пор я стал ходить за водой в ванную комнату. Чтобы не видеть свет из коридора, мне приходилось включать свет на кухне и закрывать дверь. Казалось, решение было найдено. Но нет, отныне автомобиль каждую ночь шуршал шинами по асфальту — так в моём арсенале появились беруши. У меня появилось ощущение, что эта война осталась за мной, но длилось оно всего пару ночей — теперь авто стало ездить с другой стороны моего дома, куда выходило окно спальни. Переезд в кладовку, свободную от окон, должен был стать моим шахом и матом, но как сражаться против автомобильного клаксона я уже не знал.  Я хотел зажмурить глаза, настолько сильно, чтобы из них полилась кровь, и я больше никогда не мог видеть этот свет фар, проткнуть себе уши так, чтобы не слышать ни звука шин, ни сигналов. Хотел залить в горло уксус, чтобы не просыпаться больше от желания выпить воды, думал перерезать вены, чтобы вообще не просыпаться… Автомобиль изводил меня, медленно, словно довольствуясь своей победоносностью, пока я скрывался по углам своей квартиры, снедаемый этим чувством слежки. Но теперь у меня всё в порядке. Я снова вижу автомобиль, и он не вызывает у меня никаких чувств. Я по-прежнему не могу понять, что он здесь делает каждую ночь. Но мне на это наплевать. Как и на то, пью ли я воду, что я ем на завтрак, как я хожу в туалет, как устроен мир, почему люди смертны, в чём смысл жизни, продолжите ряд сами.

Наставление

Ты вырастешь и попадёшь в тайное общество злых людей. Злых не потому, что они так договорились, а просто так; озабоченных своей злостью на окружающих настолько, что представить сложно. Зато ты сможешь увидеть, как красны их глаза. Два томата, смотрящих на мир и прыскающих семенами гнева на всякого, кто попадает в поле зрения. Едва откроются двери общественного транспорта, на тебя тотчас хлынет волна красной субстанции. Да, пожалуй, что там не только семена и сок, но и уксус пота от их уставших и измотанных тел. Ты так и не рискнёшь зайти в эту огромную передвижную бутылку кетчупа, хотя уже с головы до ног будешь в этой мерзкой жиже. Отряхиваясь дойдя до конца квартала, ты услышишь взрыв, это будут они.
Счастье вокруг притворное, оно льётся тебе в уши. Сладкоголосые актёры умоляют тебя избавить их от работы. Витрины блещут так, как должно блестеть только битое стекло. Но здесь рядом ты не найдёшь ни одного камня, чтобы швырнуть его куда следует. Единственный инструмент, который у тебя есть — ты сам. Заставь себя быть сколько угодно твёрдым, в ином случае заставь себя звучать в резонанс, и, возможно, мир переполнится какофонией и лопнет, как та автобусная бутылка кетчупа. Когда прибудут спасатели, им уже нечего будет спасать, отрицание звука настигнет людей, они пробудятся ото сна, расковыряют свои помидорные глаза и взглянут на планету зияющей пустотой. Они станут заново учиться смотреть, их взоры заполнятся тем светом, который идёт от вещей, а не отражается от них.
Но ты не должен созерцать это сложа руки, твоя миссия на этом не прекратится. Иди дальше, будь тем, кто никогда не переступит черту своего воображения. Нарисуй эту линию, за которой начнётся реальность, и введи туда тех, кто этого действительно достоин, тех, чья грудь прогнётся от заслуг перед жизнью и любовью, чей горб оседлала смерть со своими друзьями. В один прекрасный день эти воины уничтожат старую планету лжи и возложат в основание радугу подлинного счастья, всепоглощающего и живительного. А пока ты здесь со мной запоминай мои слова, в них истинная правда, пусть и звучит она более чем странно. Всякий пророк был обсмеян, но никто не был понят правильно, таково человеческое восприятие. Что ж, дай мне умереть спокойно, как когда-то умирали мои предки, мой отец, мой дед и мой прадед.